Летающий пролетарий - Страница 5

Работа —
                чистая.
                            Сброшена тонна.
Ни увечий,
                  ни боли,
                                ни раны…
И город
            сметен
                       без всякого стона
тонной
           удушливой
                             газовой дряни.
Десятки
             столиц
                         невидимый выел
никого,
           ничего не щадящий газ.
К самой
             к Москве
                           машины передовые
прут,
        как на парад,
                            как на показ…
Уже
      надеющихся
                          звали вра́лями.
Но летчики,
                   долг выполняя свой,
аэропланными
                        кольцами-
                                         спиралями
сгрудились
                  по-над самой Москвой.
Расплывшись
                      во все
                                небесное лоно,
во весь
            непреклонный
                                  машинный дух,
враг летел,
                  наступал неуклонно.
Уже —
           в четырех километрах,
                                               в двух…
Вспыхивали
                    в черных рамках
известия
               неизбежной ясности.
Радио
          громко
трубило:
              — Революция в опасности! —
Скрежещущие звуки
корежили
               и спокойное лицо,—
это
      завинчивала люки
Москва
            подвальных жильцов.
Сверху
            видно:
                       мура —
так толпятся;
                     а те —
в дирижаблях
                       да — на Урал.
Прихватывают
                        жен и детей.
Растут,
            размножаются
                                   в небесном ситце
надвигающиеся
                         машины-горошины.
Сейчас закидают!
                            Сейчас разразится!
Сейчас
            газобомбы
                             обрушатся брошенные.
Ну что ж,
               приготовимся
                                     к смерти душной.
Нам ли
            клониться,
                             пощаду моля?
Напрягшись
                    всей
                            силищей воздушной,
примолкла
                 Советская Земля.

ПОБЕДА.

И вдруг… —
                    не верится! —
                                           будто
                                                    кто-то
машины
             вражьи
                         дернул разом.
На удивленье
                      полувылезшим
                                              нашим пилотам,
те скривились
                       и грохнулись
                                            наземь.
Не смея радоваться —
                                     не подвох ли?
снизились, может,
                              землею шествуют? —
моторы
             затараторили,
                                    заохали,
ринулись
               к месту происшествия.
Снизились,
                   к земле приникли…
В яме,
           упавшими развороченной, —
обломки
              алюминия,
                                никеля…
Без подвохов.
                      Так. Точно.
Летчики вылезли.
                             Лбы — складки.
Тысяча вопросов.
                            Ответ —
                                           нем.
И лишь
            под утро
                          радио-разгадка:
— Нью-Йорк.
                     Всем!
                              Всем!
                                       Всем!

РАДИО.

Рабочих,
               крестьян
                             и лётные кадры
приветствуют
                       летчики
                                    первой эскадры.
Пусть
          разиллюминуют
Москву
            в миллион свечей.
С этой минуты
                        навек мину́ют
войны.
           Мы —
                     эскадра москвичей —
прорвались.
                    Нас
                          не видели.
Под водой —
                      до Америки рейс.
Взлетели.
                Ночью
                           громкоговорители
поставили.
                  И забасили
                                     на Нью-Йорк, на весь.
«Рабочие!
                 Товарищи и братья!
Скоро ль
              наций
                        дурман развеется?!
За какие серебреники,
                                   по какой плате
вы
     предаете
                    нас, европейцев?
Сегодня
             натравливают:
                                    — Идите!
Европу
            окутайте
                          в газовый мор! —